Охота на моржей – чукотская традиция выживания. Чукотская охота на китов Есть ли необходимость в охоте на морского зверя и охоты на моржа

Высокие технические средства, приемы и навыки были достигнуты в охоте на морского зверя. Своеобразие этой охоты состояло в том, что человек вынужден был вести борьбу с сильными животными у воды, на воде, нередко на волнах бурного моря.

Изображение тюленей известны среди палеолитических гравюр на кости. Рисунок, изображающий тюленя, вырезан на просверленном клыке медведя из грота Дюрюти. З. Пьетт упоминает о изображении тюленя в гроте Гурдан (Гаронна). Рисунки тюленей на кости найдены под скальными навесами в Монгодье (Дордонь), в Меже (Тэжа) и в Врассампуи. Обитатели пещер, очевидно, встречались с тюленями на морском берегу или даже охотились на них, когда животные выходили на лед. Они могли сталкиваться с ними и в руслах рек, куда пробирались тюлени. На севере Европы найдены наскальные изображения более позднего времени (на р. Быт, близ г. Беломорска). Костные остатки тюленей установлены под скальным навесом в Кастане (долина Везера), в пещерах Альтамира, Гримальди и Раймонден.

Серые тюлени в нору размножения и лактации избирают высокие скалистые берега, где проводят несколько дней. На Фарерских островах, у берегов Норвегии, Шотландии и других местах еще в недавнее время их убивали ударами дубинок по голове.

Промысел тюленя на севере Европы приобрел значение в мезолитическую эпоху, начиная с литориновой фазы в Прибалтике. Остатки этого животного обнаружены в Дании на стоянках культуры Эртебёлле. В юго-западной Норвегии кости тюленей (серого и лысуна) найдены на стоянке Виста. Аналогичные находки сделаны в Эст. ССР (Кунда), Латв. ССР, Лит. ССР и ГДР. В Англии кости тюленей обнаружены на о-вах Оронзей а Ригса. В это время здесь употреблялся гарпун, о чем свидетельствует найденный в Швеции, близ г. Норркёпинга, в 1907 г. экземпляр вместе с костями тюленя. Гарпун имел два шипа, принадлежал к съемному типу с двумя отверстиями для привязи линя. В 1935 г. в Финляндии у Нярь-песе обнаружен гарпун вместе с ребрами гренландского тюленя. Этот экземпляр имел четыре шипа, а для привязи линя служили две зарубки на черенке.

В неолите на севере Европы мы знаем большое число местонахождений, содержащих кости тюленя. В Дании - это о-ва Хессель, Фюм, в Норвегии - поселения Шипехеллерн и Рушенессет, в Швеции - о. Готланд. Еще отметим Алландские острова, побережье Финляндии, восточные берега Балтийского моря. В поселении на Ладожском озере найдены остатки 20 тюленей. Эта мелкая разновидность тюленей (кольчатая нерпа - весом 80 кг) и сейчас нередко заходит в р. Неву. В марте самки отправляются в логовища кормить детенышей. Они располагаются в торосах, сугробах и надувах на льду озера, неподалеку от отдушины-продухи. В такие моменты их можно бить и забирать детенышей, можно маскироваться и ожидать у отдушины появления самки.

По другому старинному способу, нерпу били на талом льду. Байкальские охотники на весенних лежбищах применяли парус, очертания которого издали имели форму тороса или сугроба. Под прикрытием его охотник приближался и поражал зверя. Летние способы («на засидках», «складом» и «подъездом на лодке») характерны применением засад, рассчитаны на ловкость и знание повадок зверя. Поскольку недавние способы охоты базировались на биологии и повадках тюленя, они могли отличаться от древних лишь характером применяемого оружия.

На берегах южных морей Азии в неолите приобрела значение охота на дюгоней. Кости их обнаружены в дюнном поселении Бау-Чо на территории ДРВ. Древние насельники восточного побережья Индокитая промысел морского зверя сочетали с рыбной ловлей, охотой на кабана, оленя, на пеликанов и черепах.

Туземец наносил удар копьем по зверю и одновременно прыгал с лодки в воду и нырял. Это делалось во избежание опрокидования лодки резким рывком животного. Очевидно, прыжок увеличивал силу удара и глубину проникновения гарпуна в тело дюгоня. К нырнувшему спешил на лодке другой охотник и подбирал его. Ныряние в воду практиковалось и во время охоты с платформы, сооружаемой в той части береговой полосы, куда приходили дюгони есть водоросли. Охота на дюгоня при помощи платформы ограничивала промысловые возможности, но экономила силы охотников, так как задний конец снасти был привязан. Не требовалось всюду следовать на лодке за раненым животным и подвергать себя риску.

Полинезийцы Маркизского архипелага гарпунами били скатов и акул. Для охоты на крупных скатов объединялось несколько лодок в один отряд. Головное судно имело на борту предводителя охоты и еще двух человек. Другие лодки следовали за первой на определенном расстоянии. Скат, пораженный гарпуном, уходил глубоко под воду. Однако лодка, к которой была привязана снасть, не позволяла раненому животному уйти с глаз охотников. Лодка опрокидывалась, превращаясь в поплавок. Людей с нее подбирали другие лодки. Преследование ската продолжалось до полной потери им сил. Длительный опыт научил охотников не допускать опрокидывания лодки от рывка ската. Они стали бить гарпуном не в «центр» его тела (в голову или снизу), а в край бокового плавника. При таком ранении сила рывка ската и опасность нападения его на лодку были меньше, но требовалось больше времени на изматывание сил животного.

Гарпуны делали из твердого дерева или из бедренной кости человека. Они имели длинный и слегка уплощенный наконечник с двумя зубцами на каждой стороне. Посередине просверливалось круглое отверстие для линя. Гарпуны из человеческой трубчатой кости имели на заднем конце (ножке) естественный желоб, облегчавший привязывание к переднему концу древка. Чтобы предохранить повязку от соскальзывания, на наружной стороне заднего конца гарпуна вырезался выступ

Высокой специализации техника охоты на китообразных достигла в Арктике, где жизнь полностью зависела от запасов мяса, сала, шкур, костей и бивней этих животных. В зимний период гренландские эскимосы охотились на тюленей, используя ледяные отдушины. Охотник сидел у отдушины на скамейке с теплой подкладкой в ногах. Он ожидал, когда тюлень подплывет и просунет в отдушину нос. Удар наносился гарпуном в ротовую полость, в шею или в грудь. Добычу охотник вытаскивал, предварительно расширив отверстие пешней из моржового бивня. Иногда приходилось добивать животное на льду.

В солнечные весенние дни тюлени выбирались на лед. В это время охотники сами пробивали во льду широкие проруби для облегчения их выхода. Они ложились животом на низкие салазки и старались подражать движениям тюленей, делая соответствующие повороты головой и хрюкая в тон животным. Обманутые тюлени подпускали людей на дистанцию полета копья. Когда они выбирались на лед целыми стадами, охота принимала характер настоящей облавы с участием многих зверобоев.

Чукчи имели особый инструмент из кости (вабик) в форме вилки для поскребывания по льду, подражал царапанью нерпы. Животное приближалось, принимая поскребывание за звуки другой нерпы. Осенью производилась охота на лодках с трещотками, когда тюлени собирались стадами в устьях рек. Эскимосы, производя шум инструментами я криками, гнали их вверх по течению. Тюлени скрывались под водой. Когда они всплывали на поверхность, чтобы набрать свежего воздуха, охотники поражали их копьями. Если тюлени выбрасывались на берег, их окружали женщины и дети с камнями в руках, а на помощь спешили мужчины на лодках, отрезая животным отступление к воде. Такая охота в удачный день давала до 9-10 тюленей на одного охотника.

В летнее время применялась охота в каяке с пузырем и гарпуном. Охотник, приметив тюленя в море, старался приблизиться к нему, с подветренной стороны, имея за спиной солнце. При морской качке каяк с охотником время от времени скрывался за волной, что позволяло быстрее приблизиться к добыче. В момент, когда волной каяк поднимало вблизи зверя, охотник брал весло в левую руку, а правой хватал копье с гарпуном и кидал его при помощи копьеметалки в тюленя. Гарпун вонзался в тело тюленя, древко падало в воду, линь разматывался и следовал за нырнувшим раненым животным. Охотник выбрасывал в воду пузырь, к которому был привязан второй конец линя. Тюлень всплывал и нырял еще глубже, увлекая под воду даже пузырь. Но он не мог высвободиться от поворотного гарпуна. Охотник на каяке следовал за пузырем и добивая зверя ударом одного или двух обычных копий. Добычу охотник брал на буксир, привязав к ней один из запасных пузырей. При успешной охоте каждый из участвующих в ней буксировал до 4 тюленей. Пузыри делали из тюленьей кожи. Крупные были способны вытеснить до 50 кг воды.

Охота на тюленей имела много способов. На Камчатке их ловили в устьях рек сетями. Чукчи употребляли приманку из шкуры нерпы, наполненной воздухом.

Охота на моржа значительно опаснее и труднее охоты на тюленя. Морж достигает 3 м длины и более тонны веса. Крепкая кожа, солидная жировая прослойка создают хорошую защиту. Морж вооружен парой бивней и после ранения нападает на охотника. Поэтому размеры поворотных гарпунов другие, иная тактика, рассчитанная на большую силу зверя и повадки. В остальном те же плавательные средства, та же гарпунная техника с копьеметалкой, пузырем и линем.

Свои особенности имела групповая охота алеутов на морскую выдру. От 10 до 25 человек на байдарках двигались но волнам фронтальным строем. По сигналу веслом одного из них охотники спешили к ныряющему животному и пытались вонзить в его тело гарпун. При обнаружении нескольких выдр охотники разбивались на малые группы. Аналогичной была охота и на морских котиков. Лишь в отдельных случаях удавалось убивать их на лежбище ударами дубинок но голове, предварительно отогнав от берега быстрой высадкой партии охотников с моря.

Охота на кита считалась событием в хозяйственной жизни эскимосов, сложным как в техническом, так и в организационном отношениях. Охотники одевали лучшие одежды и брали в поход женщин, усаживая их в большие лодки (умиаки). Женщины чинили одежды мужчин, помогали грести, приводили в порядок лодки и т. д.

Не менее предусмотрительно к этому относились и индейцы с мыса Флаттери в штате Вашингтон. Они били китов двукрылым гарпуном, привязанным к крепкому тросу, скрученному из китовых сухожилий. В прошлом китовый гарпун составлялся целиком из рога и кости. Позднее его головная часть делалась из плоского куска меди или железа, к которому прикрепляли два зуба из оленьего рога. Гарпун и привязь покрывались смолой, вытопленной из канадской ели. Древко делали из двух кусков тиссового дерева. Место соединения обматывалось тонкими полосками коры. В длину древко имело около 2.5 м и наибольшей толщиной отличалось в средней части, на месте соединения. Один конец древка вставлялся в полость гарпуна, лежащую между зубцами, другой оставался свободным. Трос привязывался одним концом к гарпуну, а другим - к поплавку - целой тюленьей шкуре, перевернутой мехом внутрь я наполненной воздухом. Гарпун вонзался глубоко в тело кита; а древко выскакивало в воду и подбиралось охотником в лодку. Гарпун, брошенный в голову кита, был соединен с одним поплавком. Гарпуны, бросаемые в туловище, имели по нескольку поплавков. В охоте принимало участие много китобоев, и случалось, что к киту прикрепляли 30-40 поплавков. В таком положении он не мог погрузиться в воду.

Убитого кита буксировали во время морского прилива на мелкую часть прибрежной полосы. С отливом начиналась спешная работа по снятию с кита сала, уса и других ценных частей.

Чукчи – внутренние р-ны Чукотского п-ва, север Якутии и Камчатки.Коряки – южные соседи чукчей.Ительмены – западная сторона Чукотского п-ва.

Антропологическая характеристика: арктическая малая раса северных монголоидов . Своеобразие расовых особенностей народов, входящих в эту группу (чукчи,эскимосы,коряки, ительмены), по сравнению с другими сибирскиммонголоидами, заключается в некотором ослаблении монголоидного комплекса: более высокоепереносье, менее плоское лицо, более тёмная пигментация, выступающие губы. По этим признакам антропологи устанавливают связь арктической расы не с внутриконтинентальными, а тихоокеанскими монголоидами. Языковая принадлежность: языки чукотско-камчатской группы.

Чукчи. Охота на морского зверя: зимой и весной - на нерпу и тюленя, летом и осенью - на моржа и кита. На тюленей охотились в одиночку, подползая к ним, маскировались и подражали движениям животного. Наморжаохотились группами по несколькобайдар (деревянный каркас, обтянутый шкурой моржа). Традиционное охотничье оружие -гарпунс поплавком, копьё, ремённая сеть, со второй половины XIX века распространилось огнестрельное оружие, методы охоты упростились.Орудия - костяные лопаты, мотыги, свёрла, костяные и каменные стрелы, наконечники копий, сложный лук американского типа, пращи из костяшек, панцири из кожи и железных пластинок, каменные молотки, скрёбла, ножи, первобытный снаряд для добывания огня посредством трения, примитивные лампы в виде круглого плоского сосуда из мягкого камня, наполняемого тюленьим жиром, и т. д. Лёгкие санки, приспособленные для сидения на них верхом. Всанкизапрягаются или пара оленей (у оленных чукчей), или собаки, по американскому образцу (у приморских чукчей). Сейчас есть металлические орудия, огнестрельное оружие, металлическая посуда.Пища: отварное мясо (оленье, тюленье, китовое), также употребляли в пищу листья и кору полярной ивы (емрат), морскую капусту, щавель, моллюски и ягоды. Помимо традиционного мяса в пищу шлакровь и внутренности животных . Широкое распространение имело сыро-мороженное мясо. В отличие от тунгусов и юкагиров, чукчи практически не ели рыбу. Напиток - отвары из трав типа чая.Своеобразное блюдо представляет так называемое моняло (ахахахах воняло) - полупереварившийся мох, извлечённый из большого оленьего желудка; из моняла приготовляют различные консервы и свежие блюда. Полужидкая похлёбка из моняла, крови, жира и мелко покрошенного мяса ещё очень недавно была самым распространенным видом горячей пищи.Жилище: яранга - большойшатёр неправильно-многоугольной формы, крытый полотнищами из оленьих шкур, мехом наружу. Устойчивость против напора ветра придаётся камнями, привязываемыми к столбам и покрову шалаша.Огнище - посреди шалаша и окружено санями с хозяйственными принадлежностями. Собственно жилое помещение, где чукча ест, пьёт и спит, состоит из небольшой четырёхугольной меховой палатки-полога, укрепляемой у задней стенки шатра и наглухо с пола заделываемой. Температура в этом тесном помещении, нагреваемом животной теплотой её обитателей и отчасти жировой лампой, такая высокая, что чукчи раздеваются в нём донага.Одежда: обычного полярного типа. Она шьётся из меха пыжиков (подросшего осеннего теленка) и состоит у мужчин из двойной меховой рубахи (нижней мехом к телу и верхней мехом наружу), таких же двойных штанов, коротких меховых чулок с такими же сапогами и шапки в виде женского капора. Совершенно своеобразна женская одежда, тоже двойная, состоящая из цельно сшитых штанов вместе с низко вырезанным корсажем, стягивающимся в талии, с разрезом на груди и крайне широкими рукавами, благодаря которым чукчанки во время работы легко высвобождают руки. Летней верхней одеждой служатбалахоны из оленьей замши или из пёстрых покупных материй, а также камлейки из тонкошёрстной шкуры оленя с разными обрядовыми нашивками.Костюм грудного ребёнка состоит из оленьего мешка с глухими разветвлениями для рук и ног. Вместо пелёнок подкладывается слой мха с оленьей шерстью, впитывающий в себя испражнения, которые ежедневно выбираются через особый клапан, пристегивающийся к отверстию мешка.

Прически женщин состоят из заплетенных по обе стороны головы кос, украшенных бусами и пуговицами.Мужчины выстригают волосы очень гладко, оставляя спереди широкую бахрому и на темени два пучка волос в виде звериных ушей .Социальная организация : Род чукчей объединяется общностью огня, единокровностью по мужской линии, общим тотемным знаком, родовой местью и религиозными обрядами.Брак преимущественно эндогамный, индивидуальный, часто полигамический (2-3 жены) ; среди определённого круга родственников и побратимов допускается, по соглашению, взаимное пользование женами; обычен такжелевират (вдова была обязана или имела право вступить вторично в брак только с ближайшими родственниками своего умершего мужа, в первую очередь с его братьями.). Калыма не существует.Целомудрие для девушки не играет роли. Религия: амулеты (подвески, повязки, ожерелья в виде ремешков с бусами). Обрядовое значение имеет и раскрашивание лица кровью убитой жертвы, с изображением наследственно-родового знака - тотема.Анимизм, обожествление явлений природы (хозяева леса, воды, огня, солнца, оленей и т. п.), животных (медведя, ворону), звёзды, солнце и луну, верят в злых духов, причиняющих все земные бедствия, включая болезни и смерть, имеют целый ряд регулярных праздников (осенний праздник убоя оленей, весенний - рогов, зимнее жертвоприношение звезде Альтаир, родоначальнику чукчей и т.д.) и множество нерегулярных (кормление огня, жертвоприношения после каждой охоты, поминки покойников, обетные служения и т. д.). Каждая семья имеет свои семейные святыни: наследственные снаряды для добывания священного огня, связки деревянных сучков «отстранителей несчастий», деревяшек-изображений предков и, наконец, семейный бубен, так как камлание с бубном у чукчей не есть достояние одних специалистов-шаманов. Христианизированы.Культура: У чукчей богатое устное народное творчество, которое выражено и в искусстве каменной кости. Основные жанры фольклора: мифы, сказки, исторические предания, сказания и бытовые рассказы. Одним из главных персонажей был ворон Куркыль,культурный герой. Сохранилось много легенд и сказок, как «Хранитель огня», «Любовь», «Когда киты уходят?», «Бог и мальчик». Танцы с бубном.

Коряки. Из традиционных домашних промыслов известныобработка дерева, кости, металла, камня, плетение, выделка шкур. В древности корякам было известно гончарство . Дерево употреблялось для изготовления оленьих и собачьих нарт, лодок, копий, утвари, древков копий и гарпунов, челноков для плетения сетей. Из кости и рога оленя и горного барана коряки делали утварь, ножи для разделки рыбы, кирки, развязыватели узлов, колки и наконечники гарпунов, тормоза для оленьих нарт, гребни для расчёсывания травы. Каменные топоры, наконечники копий использовались ещё в начале XX века, а скребки для выделки шкур используют и поныне. В настоящее время традиционные отрасли: оленеводство и рыболовство определяют хозяйственную направленность корякского автономного округа. Основной экономической единицей всех групп коряков в XIX - начале XX вв. былабольшая патриархальная семья. Известно многожёнство , хотя в конце XIX века оно не имело широкого распространения.Браки заключались внутри одной локальной группы . Брачная система коряков исключала двоюродных кузенов, при патрилокальном браке существовала отработка за жену. Соблюдался обычайлевирата и сорората . Существовалострогое половое разделение труда .

У оседлых коряков преобладала полуземлянка с воронкообразным сооружением на крыше и стенами из деревянных плах. В центре жилища - очаг .Входили в землянку зимой через дымовое отверстие. С середины XVIII века стали появляться срубные жилища. Традиционная зимняя одежда состояла из меховойрубахи-кухлянки, штанов, капора и обуви .Зимняя одежда двойная: нижняя - мехом к телу, верхняя - мехом наружу . Большинство кухлянок с капюшоном, штаны в длину достигали щиколоток.Мужская зимняя обувь с длинным и коротким голенищем шилась из оленьих камусов мехом наружу. Подошвы обычно делали из лахтачьей шкуры. Внутрь обуви вкладывалимеховые чулки-чижи . В дорогу поверх кухлянки надевали камлейку - широкую рубаху из ровдуги или материи. В комплект женской зимней одежды входили также комбинезон (керкер), меховая рубаха (гагагля), капюшон которой заменял головной убор. Летняя одежда коряков имела тот же покрой, что и зимняя, но из ровдуги, оленьих шкур со стриженым мехом, собачьих шкур, покупных тканей.

Рыба, мясо и жир морских животных составляли основную пищу оседлых коряков . Большая часть рыбы потреблялась в виде юколы, исключительно лососёвой. Мясо морских животных варили или замораживали. Повсеместно употреблялисьпродукты собирательства: съедобные растения, ягоды, орехи . В качестве возбуждающего и опьяняющего средства использовался мухомор. С конца XIX века всё большее распространение стали получать покупные продукты: мука, крупы, чай, сахар, табак.

Народное декоративно-прикладное искусство коряков представлено художественной обработкой мягких материалов (женское занятие) и изготовлением изделий из камня, кости, дерева и металла (мужское ). На подолы кухлянок нашивались меховые мозаичные полосы в виде широкой каймы (опуван).Орнамент преимущественно геометрический, реже - растительный . Часто вышиваются реалистические фигурки зверей, сценки из их жизни.Из моржового клыка и рога вырезались миниатюрные фигурки людей и животных, изготавливались костяные серьги, ожерелья, табакерки, курительные трубки, украшенные гравированным орнаментом и рисунками . Традиционное мировоззрение связано санимизмом . Корякиодушевляли весь окружающий мир: горы, камни, растения, море, небесные светила . Распространенопоклонение священным местам - аппапелям (сопкам, мысам, утёсам) . Практикуются жертвоприношения собак и оленей. Бытуют культовые предметы - аняпели (особые камни для гадания, священные доски в виде антропоморфных фигурок для добывания огня трением, амулеты, символизирующие тотемистических предков, и пр.). Существовалпрофессиональный и семейный шаманизм .Традиционные праздники - сезонные : весной праздник рогов - кильвей, осенью праздник забоя оленей у оленеводов. У приморских охотников перед началом весеннего морского промысла устраивали праздник спуска байдары, по окончании осеннего сезона (в ноябре) праздник нерпы - хололо (ололо). Существовали праздники «первой рыбы», «первой нерпы». И у береговых, и у оленных коряков устраивалисьособые религиозные церемонии по случаю добычи на охоте медведя , барана и пр. с обрядовыми плясками, представляющими натуралистические подражания движениям животных и птиц: тюленей, медведей, оленей, воронов. На праздниках устраивались игры и соревнования (борьба, состязания в беге, гонки на оленях или на собаках, подбрасывание на шкуре лахтака). В последние десятилетия развивается профессиональная культура, главным образом в области хореографического (национальный танцевальный ансамбль «Мэнго») и изобразительного искусства.

Ительмены. Рыболовство морское и речное. Вреках промышляли рыбулососёвых пород . Вморе промышляли навагу (на льду), корюшку , мойву .Орудия рыболовства в основном пассивные - запоры, ставные сети, невода, применялись плавные сети. Заготавливали впрок - вялили, квасили, солили. Объектыморского зверобойного промысла - тюлени . Практиковалась охота на лежбищах и в прибрежной зоне загоном в сети. Продукция зверобойного промысла использовалась в пищу (мясо, жир) и как кормездовым собакам. Шкуры шли на изготовление одежды и предметов домашнего обихода. Сухопутная охота имела подспорное значение. Из крупных животных добывали камчатскогобурого медведяигорных баранов, мясо которых использовалось в пищу. Объектами пушного промысла являлисьсоболь,лисица,песеци т.д. Собирательство. Религия – анимизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм (женщины).Фольклор – сказания о вороне Кутхе .

Чукотский полуостров омывают воды двух океанов - Тихого и Северного Ледовитого. Наверное, немного на свете мест, столь неприспособленных для жизни человека. Большая часть Чукотки находится за Полярным Кругом. Соответственно и земля здесь скована вечной мерзлотой. Температура зимой нередко зашкаливает за минус шестьдесят. Кроме того, Чукотка - один из самых "ветреных" районов России. Шквалистые ветры с порывами до восьмидесяти метров в секунду и слепящая пурга - вот главные "прелести" восьмимесячной чукотской зимы.
Тем не менее человек поселился на полуострове целых восемь тысяч лет назад. Пришедшие сюда из глубины материка чукчи (их называют "береговые", чтобы отличить от "оленных" чукчей - пастухов и кочевников) и эскимосы жили исключительно охотой на морского зверя: китов, моржей, нерп, лахтаков - морских зайцев... Ими питались, из их костей строили жилье (деревья здесь не растут), из шкур шили одежду и мастерили лодки-байдары, жиром обогревали и освещали жилье... Понятно, что в таких, буквально нечеловеческих, условиях выжить можно было только в полной гармонии с окружающей природой - как живой, так и неживой. Местные народы одушевляют даже природные явления. Немногие старики на Чукотке скажут: "я с двадцать пятого года" или "тридцать второго рождения". Они говорят: "я родился в год Большого наводнения" или "в год, когда было много комаров". Для разновидностей северного ветра здесь до сих пор существует более тридцати названий. Что уж говорить о животных...
По-настоящему, всерьез и надолго советская власть пришла к морским зверобоям только после второй мировой войны. А тут, в одночасье, опустился пресловутый "железный занавес" и нельзя стало ни родню навестить, ни поохотиться. Чтобы проще было контролировать несознательных зверобоев, имеющих родственников "за рубежом", их стали переселять в крупные, на редкость уродливые поселки. Проблему "что делать?" на Чукотке решали просто - строили звероводческие фермы. Тоску по охоте и заинтересованность в ее результатах усмиряли высокими зарплатами и широким ассортиментом товаров. Местные магазины просто ломились от деликатесов, чукотскому изобилию позавидовала бы любая из стран Варшавского Договора. Китов и прочих морских животных били с крупных судов гарпунными пушками. Добыча скармливалось все на тех же зверофермах. Ну а если хочешь проявлять свою чукотскую самобытность - милости просим, в национальные ансамбли и кружки народного творчества. То есть хочешь быть чукчей? - будь им! Но... в качестве хобби, что ли...
Вся эта чукотская сказка рухнула за столь же короткий срок, за какой ее сделали былью. Сначала исчезла страна, чьим главным врагом был американский империализм, и стратегический интерес к Чукотке отошел на второй план. А потом выяснилось, что платить коренным жителям полуострова большие деньги и завозить сюда не только деликатесы, но и вообще какую-либо еду - очень невыгодно. Самым большим лакомством в Чукотских прибрежных поселках в девяносто пятом и даже еще в девяносто девятом году XX века был хлеб. В некоторых поселках люди просто умирали от голода - таких случаев был не один десяток.
В середине 90-х гг. прошлого века, когда начал возрождаться морской зверобойный промысел, уже мало кто помнил, как именно охотится на кита. А стариков, которые в детстве сами принимали участие в промысле, вообще можно было пересчитать по пальцам. В море выходили на чем попало и убивали животных всем, что подворачивалось под руку. В одном из поселков для этой цели использовали противотанковое ружье из запасов упраздненной воинской части. Охотники то и дело гибли в море. И дело не только в опасностях морской стихии. Недостаток опыта заставил морских зверобоев Чукотки вспомнить старые ритуалы и обряды. К счастью, не все, потому что среди охотничьих обычаев у чукчей был и такой - они не спасали тонущих. Тому было два объяснения: во-первых, если охотник оказался в воде, значит, он попал во власть морского черта по имени Кели, а с ним лучше не связываться. Второй мотив более циничен: занявшись спасением, можно упустить добычу и тогда весь поселок окажется на грани голодной смерти. То есть из двух зол выбирали меньшее. За исключением этого старого правила все прочие восстановлены по воспоминаниям стариков и исполняются неукоснительно.

Сегодня на Чукотке китовая охота открывается шумным гульбищем, которое представляет из себя дикую смесь традиционных и современных культурных реалий. Древняя борьба может закончиться прозаическим пьяным мордобоем. Выступление народных ансамблей плавно переходит в банальную дискотеку...

На следующее утро после праздника уже подготовленные и снаряженные должным образом охотники выходят в море за китом. Обычная бригада состоит из пяти-шести больших катеров со скоростными моторами американского или японского производства и одного тихоходного БМК - большого морского катера, который предназначается для буксировки добычи к берегу. Охотники разбиваются на группы по два катера и начинают прочесывать акваторию Берингова пролива. Обнаружив китов по фонтанам воды, которую они с шумом извергают, всплывая на поверхность, охотники по рации оповещают своих товарищей. Дальше начинается сложная процедура преследования кита, которая напоминает какие-то сумасшедшие гонки - катера то развивают огромную скорость, то дрейфуют в полнейшей тишине. Главное, как можно ближе подойти к месту, где в следующий раз вынырнет кит, и вонзить в него гарпун, к которому привязан ярко-оранжевый буй - пых-пых. Этот буй будет указывать местоположение жертвы. Пых-пых существует столько же, сколько и сама китовая охота. Только раньше использовались наполненные воздухом шкуры тюленей или желудки моржей, а сейчас - пластмассовые шары японского производства.
А вот поворотный гарпун, который метают в кита, - каким был, таким и остался. Это древнее и весьма остроумное охотничье приспособление. Его острие крепится к древку и пых-пыху хитрой системой узлов. Когда гарпун попадает в тело кита, на его острие раскрывается жало, которое не позволяет гарпуну выскочить наружу. Пых-пых разматывает веревку, узлы развязываются, древко отскакивает от гарпуна, всплывает, и затем его хозяйственно подбирают - напомним, что к дереву здесь отношение бережное. После того, как контрольный гарпун удачно попал в кита, в него вонзают еще четыре или пять. Волоча за собой пять поплавков, кит теряет скорость и не может уйти на глубину. Тут-то его и добивают. Зрелище это не для слабонервного европейца. До второй половины XIX века китов разили длинными, острыми, как бритва, пиками. Главное оружие современных охотников - карабины "Тигр" калибра семь-шестьдесят два. Хорошие охотники могут добить кита пятьюдесятью выстрелами. Малоопытные расстреливают от двухсот до четырехсот патронов.

Многотонную тушу добитого кита привязывают к БМК и со скоростью три-четыре километра в час буксируют к поселку. Охотники прямо в море отрезают кусок плавника и с ним, в качестве доказательства удачной охоты, на своих быстроходных катерах отправляются домой.

Как только на берегу появляется старенький гусеничный трактор, все население поселка (разве что кто-нибудь встать не может) устремляется на дележ добычи. По заведенному исстари порядку, те, кто не участвовал в охоте, стоят на почтительном отдалении и строят догадки - крупный ли кит, всем ли хватит. Здесь можно встретить самые невероятные емкости под мясо - от детских ванночек до молочных бидонов. Все очень серьезны и сосредоточенны, кроме детей и собак, которые с одинаковой назойливостью путаются у всех под ногами и всем мешают.

Первыми лучшие куски отрезают охотники. Не торопясь, они стаскивают добычу в прибрежные сарайчики. Толпа в почтительном нетерпении ждет незримого сигнала: можно! И тут начинается самая настоящая кровавая битва. Кровь, конечно, китовая, но люди бьются вполне всерьез.

Самое ценное в китовой туше - это мясо и кожа. Кожу с тонкой прослойкой сала можно есть и сырой. По консистенции она напоминает автомобильную покрышку, а по вкусу... Немножко похоже на устриц или мидий. Китовая кожа, по-эскимосски - "мантак", а по-чукотски - "итхильгын" - самый изысканный местный деликатес и самый ценный источник чистого белка. Только совсем уж отважный европеец рискнет последовать примеру аборигенов и жевать мантак не отходя от еще не остывшей туши кита. Но представительницу Всемирного Фонда дикой природы особо не спрашивали. В ките, как утверждают морские зверобои, съедобно все - кишки, язык, сердце, мозг и, конечно же, мясо, которое на вкус - нежнейшая телятина… с привкусом креветок.
Аборигенная охота на китов разрешена Международной китобойной комиссией только американским эскимосам и российским береговым чукчам и эскимосам. Слово "аборигенная" означает, что в данном случае запрещено любое промышленное использование добытых туш и применение современных технических средств, которые не оставляют киту ни малейшего шанса спастись от зверобоев. Российская квота составляет сто тридцать пять серых китов в год. Сегодня в Ка""лифорнийско-Чукотской популяции серого кита насчитывается около двадцати семи тысяч голов. По расчетам специалистов, это позволяет без ущерба для популяции добывать до шестисот китов ежегодно. Ассоциация морских зверобоев Чукотки не раз просила об увеличении квоты хотя бы на сорок-пятьдесят голов. Но вместо этого все чаще и чаще раздаются предложения о полном запрете китобойного промысла. Он, мол, негуманен. Экономическая ситуация в России понемногу исправляется, на Чукотке действуют Международные гуманитарные фонды... Завезли сюда вдоволь витаминов, фруктов, мяса... "Зеленые" неоднократно проводили для чукчей и эскимосов пропагандистские лекции на тему: не надо есть кита! На одной из лекций рассказывали о разумности китов, о некоем их родстве с человеком. Зверобои все это сочувственно выслушали и попросили выступить с ответным словом местного учителя. Он спросил: а французы среди вас есть? Француз нашелся. Ну вот, сказал учитель, а теперь я попрошу вас никогда больше не есть лягушек.

Добытых китов команда китобойца не разделывала, а доставляла туши в береговые поселки целиком. Поэтому и необходимый для научных исследований материал экспедиция могла брать только на берегу, где этих китов разделывали. Так мы оказались в эскимосском поселке Сиреники. Этот поселок знаменит по всей Чукотке тем, что местные охотники на "морского зверя" (таким названием на Чукотке обозначают моржей, а также тюленей нескольких видов), или, как там говорят, "морзверобои" до сих пор выходят на промысел не на вельботах с деревянным корпусом, как жители остальных прибрежных Чукотских поселков, а на сделанных собственными руками традиционных байдарах, обтянутых кожей моржа. Нам удалось несколько раз выйти с промысловыми бригадами охотиться на моржей, и мне хочется рассказать об этом подробнее.

Я не охотник и не отношусь к поклонникам так называемой "спортивной" охоты. Что бы ни говорили сторонники этого занятия, как бы ни оправдывали свою страсть возможностями "общаться" с природой, которые им дает охота, конечным результатом любой охоты было, остается и всегда будет убийство животного, а так называемая "охотничья страсть" часто на поверку оказывается ни чем иным, как не режущим ухо обозначением удовольствия убить. Конечно, работа зоолога временами связана с необходимостью браться за ружье. Но сбор научных коллекций или добывание нужного для анатомических исследований материала - это, так сказать, "производственная необходимость", и зоолог должен, по моему мнению, так и относиться к неизбежному в некоторых случаях отстрелу. Но я убежден, что охота ради удовольствия вступает во все большее противоречие с современными идеями охраны природы, тем более, что постоянное совершенствование оружия оставляет животным все меньше и меньше шансов на спасение и делает охоту все менее "спортивной".

Иное дело - промысловая охота. Большинство из нас ест мясо и носит меховую одежду, и мы понимаем, что ни то, ни другое не выращивается на грядках. Охотничий промысел до сих пор дает некоторые необходимые нам продукты, и если он организован на строго научной основе, то может вестись без ущерба для популяций диких животных. А тот промысел, о котором мне хочется рассказать, был связан к тому же с самой древней и потому экзотической из всех охот, которые мне когда-либо пришлось видеть.

И еще одно обстоятельство примиряет меня с "морзверобойным" промыслом у берегов Чукотки. Дело в том, что этот промысел - не просто древнейшее и традиционное занятие местного населения, сохранившее свое значение и в наше время. Промысел морского зверя для эскимосов и чукчей, населяющих побережья,- это, по сути дела своеобразная возможность сохранения их национального самосознания, позволяющего в какой-то степени противостоять процессам "европеизации", охватившей сейчас не только национальные окраины нашей страны, но и весь мир. Поймите меня правильно: я, конечно, ни в коей мере не приветствовал бы любые формы национальной самоизоляции малочисленных народностей, любые их попытки оградить свой быт от достижений современной цивилизации. Но, с другой стороны, отказ от своих древних традиций неизбежно приводит, если не к полной деградации национальной культуры, то к явственному ее обеднению. Впрочем, все это - азбучные истины, выходящие к тому же за рамки этой книги. Но все же не могу не высказать опасения, что если промысел морского зверя у берегов Чукотки когда-либо прекратится, то это обернется огромными потерями для культуры и морального состояния местного населения.

Тут надо сказать несколько слов о снаряжении охотников, прежде всего о самой байдаре. Ее каркас делают из деревянных жердей, связанных ремнями из кожи моржа; из этой же кожи готовят обшивку корпуса. На изготовление обшивки одной байдары идут шкуры двух взрослых самок - именно самок, поскольку шкура взрослых самцов, покрытая многочисленными буграми ("шишками"), для этих целей непригодна. Самое сложное при подготовке шкуры состоит в том, что ее надо распластать на два слоя, или, как называют это эскимосы, "расколоть" ее. Иначе для одной байдары потребовались бы шкуры четырех моржей, а это делало бы ее слишком тяжелой и громоздкой. Мастеров, способных "раскалывать" шкуры, осталось сейчас немного, и поэтому их труд и квалификация ценятся особо. Длина байдары около 10 м; деревянный каркас, связанный ремнями, и кожаная обшивка корпуса обеспечивают легкость и некоторую эластичность ее конструкции, что очень важно во время плавания при сильном волнении и выгодно отличает байдару от более "жестких" и тяжелых вельботов с деревянной обшивкой.

В прежние времена охотники выходили в море под парусом и на веслах, теперь же на байдарах, как и на вельботах, устанавливают мощные подвесные моторы. Для отстрела моржей охотники используют карабины, как современные автоматические и полуавтоматические, так и более старой конструкции, сделанные на основе знаменитой "мосинской" винтовки, хотя последние постепенно выходят из употребления.

Помимо огнестрельного оружия необходимым элементом снаряжения охотников остаются гарпуны - знаменитые "поворотные" гарпуны, применяемые на морской охоте с древнейших времен. Сейчас используются гарпуны с металлическими наконечниками, раньше эти наконечники делали из моржовых клыков, и в их изготовлении эскимосы достигли высочайшего уровня не только функционального, но и художественного совершенства.

Назначение этих гарпунов не в том, чтобы убивать моржей, для этого служат карабины. Гарпунят зверей со следующей целью: при помощи наконечников, поворачивающихся при попадании в тело животного и закрепляющихся там, наподобие якоря в морском дне, к их тушам прицепляют поплавки, а последнее необходимо потому, что убитый "на плаву" морж тут же тонет. О поплавках тоже надо сказать особо. Традиционные поплавки - так называемые "пых-пыхи" - делаются из целых нерпичьих шкурок, надутых воздухом; но сейчас охотники вместо "пых-пыхов" стали все чаще использовать пластиковые поплавки от рыболовных сетей. И еще один предмет всегда находится на байдаре - кусок пластины китового уса (обязательно гренладского кита!), насаженный на специальную ручку. Назначение этого предмета поначалу было мне совершенно непонятно, и ясным оно стало только во время самой охоты; но об этом потом.

Экипаж байдары включает не менее 5 человек. На носу находятся 2 стрелка, они же гарпунеры. На корме сидит рулевой, у мотора - моторист; кроме того, в бригаде всегда имеются еще 1-2 человека (матросы), выполняющие различную работу, необходимость которой периодически возникает по ходу охоты. Все снаряжение перед выходом в море аккуратно укладывается таким образом, чтобы всегда было под рукой, чтобы ничего не надо было при возникшей необходимости искать. И поскольку бригада выходит в море на целый день (и к тому же могут возникнуть всякие непредвиденные обстоятельства), охотники всегда берут с собой примус, чайник, посуду, запас продуктов и пресной воды.

Во время нашего пребывания в Сирениках там были 4 укомплектованные байдары, и если море было достаточно спокойно, соответственно 4 бригады охотников каждое утро выходили на промысел. В августе в районе Сиреников в море постоянно встречались небольшие группы моржей охотники не уходили далеко от берега в открытое море. Поселок находится непосредственно на берегу моря, бухты или лагуны там нет, и, отойдя от "причала" (который никак специально не оборудован), бригады обычно шли вдоль берега на небольшом расстоянии друг от друга на запад, и расположившиеся на носу каждой байдары стрелки начинали сразу же высматривать в море моржей. Сначала все идет спокойно. Каждый находится на своем месте и занят своим делом; осадка у байдары неглубокая, и скорость ее движения достаточно большая. Но вот раздаются крики: "Айвок, айвок! (моржи, моржи!)",- и все приходит в движение. Моторист дает максимальные обороты, стрелки хватают карабины и открывают беспорядочную, на первый взгляд, стрельбу, а рулевой (или один из матросов) хватает пластину китового уса, о которой я уже говорил, и начинает с силой шлепать ею по воде. Все это, а особенно последнее действие, показалось мне сначала совершенно непонятным, бессмысленным; стрельба в первый момент идет явно неприцельная, охотники не стараются попасть в моржей, а зачем нужно шлепать по воде китовым усом, догадаться и вовсе невозможно.

Но все имеет определенный, и, надо сказать, глубокий смысл. Стреляют по воде для того, чтобы испугать моржей, оглушить их, заставить потерять ориентировку, что дает возможность быстро приблизиться к ним на расстояние броска гарпуна. А шлепанье по воде - попытка управлять поведением моржей, основанная на точном знании их повадок. Дело в том, что плывущие в море моржи боятся косаток, а последние обычно нападают на плывущую жертву снизу, из глубины. Уходя же для такого нападения на глубину, косатки, как и все киты, заныривают под большим углом к поверхности воды, и хвостовой плавник при таком погружении шлепает по воде, издавая резкий звук. Так вот, шлепки по воде китовым усом имитируют шлепки хвостов косаток в расчете на то, что моржи, услышав этот звук, испугаются, остановятся и начнут всматриваться в глубину моря, стараясь вовремя увидеть нападающих на них косаток. А такое поведение моржей, в свою очередь, позволило бы охотникам быстро приблизиться к ним. И действительно, в некоторых случаях все происходит именно так, как я описал, но не всегда.

Когда байдара приближается к моржам на расстояние броска гарпуна (менее 10 метров), наступает самый ответственный момент охоты. Стрелки кладут свои карабины и берут гарпуны, которые длинным, смотанным заранее линем соединены с "пых-пыхами". Тут надо сказать еще об одной особенности конструкции гарпунов: прочного соединения наконечников с древками нет, наконечники просто вставлены в соответствующие отверстия на древках и не закреплены там, а линь привязан не к древку гарпуна, а именно к наконечнику. И когда брошенный гарпун попадает в моржа, древко отскакивает, а наконечник, соединенный при помощи линя с "пых-пыхом", заякоривается на теле зверя. Таким образом, охотники стараются прицепить к одному моржу 3-4 поплавка. Но после того, как к моржу прицеплены "пых-пыхи", необходимо еще одно "промежуточное" действие. Загарпунив моржа, стрелки не торопились браться за карабины: прежде всего они должны выловить из воды все древки, отскочившие после попадания гарпунов в цель. Действительно, дерево, из которого изготавливают древки,- самый дефицитный на Чукотке материал, деревья ведь здесь не растут, и допустить потерю гарпунов охотники не могут ни в коем случае.

Но вот все древки выловлены, и охота вступает в завершающую стадию. Стрелки берут карабины, и в течение нескольких секунд все бывает кончено. Эскимосы - великолепные стрелки, стреляют, как правило, без промаха, стараясь попасть в голову у основания черепа, и, чтобы убить моржа, им редко приходится делать больше 2-3 выстрелов. И последнее, что нужно сделать - пришвартовать убитого зверя к борту байдары. Для этого в заднем ласте и нижней губе делаются разрезы, за которые прочными ремнями тушу привязывают к борту. С одной пришвартованной тушей байдара идет достаточно быстро. Но с двумя тушами охотиться уже нельзя, и надо возвращаться в поселок.

Все описанное происходит, как правило, быстро, охотники действуют хорошо отработанными движениями, обмениваясь при этом веселыми репликами, которые я, к сожалению, не понимал, поскольку между собой эскимосы объясняются на своем родном языке, а о присутствии постороннего они в момент охоты, естественно, забывают. Несмотря на кажущуюся суматоху, все действуют предельно четко, каждый знает свое дело и не вмешивается в действия других. Никаких конфликтов (а тем более ссор) между отдельными охотниками я не видел ни разу; ни разу не стал я свидетелем и каких-либо упреков в чей-то адрес за неудачные действия, например, за промахи при стрельбе или метании гарпуна.

Хочу сказать и об одной забавной истории в моих отношениях с эскимосами. Как я говорил, охотники всегда брали с собой запас еды, и, конечно, это в основном были их традиционные продукты питания: куски сырого китового жира, полусваренные мясо и внутренние органы моржа, морская капуста и тому подобное. Во время обедов мне сначала ничего не предлагали, хотя вообще эскимосам свойственны гостеприимство и взаимная вежливость. Однако в данном случае оказалось, что их поведение основывалось именно на вежливости ко мне - они были искренне уверены, что я побрезгую их необычной для европейца едой и не хотели доставить мне какую-либо неприятность или чем-то обидеть меня. И они были очень удивлены, когда я как-то раз присоединился к их трапезе, и в дальнейшем уже всякий раз предлагали мне перекусить вместе с ними (истины ради должен признаться, что попробовать сырой китовый жир и не-сваренное мясо каких-то моллюсков я все же не решился...).

Нельзя не отметить и искусство охотников разделывать туши убитых моржей. Моржи - крупные звери, шкура их необычайно прочна, под кожей всегда имеется толстая прослойка жира, и разделка такой добычи - дело непростое. Но и здесь охотники действуют предельно четко и уверенно и затрачивают не очень много времени. Словом, и в самой охоте, и при разделке добычи в действиях профессиональных "морзверобоев" постоянно чувствуется высочайший профессионализм.